|
|
Выставочный зал: Екатеринбург Асбестовский переулок, 2/1 Пристрой, цоколь Пн-Пт, с 11.00 до 21.00 |
|
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||
|
НАШИ ДРУЗЬЯ
|
Моя первая ночь под землейп. Бабиногорская, г. Кунгур 05-06.01.2007г. )
Раннее, снежно-искристое, но теплое утро, медленно ползущие троллейбусы, медленно ползущие люди. Вокзал, суета, мелькающие табло. На часах 7:20:
- Вы в каком вагоне? - В первом, а что? - Я вас найти не могу! - ??? Такой диалог произошел между мальчиком Даниилом и мальчиком Ромой, при этом первый из них находился в электричке, а второй – в трамвае… В общем, день начинался курьезно, впрочем, я не помню ни одного похода с юными спелеологами, который начинался бы не курьезно. Электричка и ее сонный неторопливый ход – любимая часть похода, она навивает воспоминания, дорогие до слез, усыпляет и успокаивает. Я учу лексикологию: фонемы, семемы, денатоты, старославянизмы и радиально-цепочечная полисемия, надоевшие до ряби в глазах и звона в ушах. Скоро экзамен. Но дружный звонкий смех быстро выводит меня из состояния подготовки к экзамену. Юные спелеологи затеяли «мафию». Я, немного медля и ощущая жгучее чувство вины перед лексикологией, присоединяюсь к товарищам. Спешу заметить, что мои криминалистические способности совершенствуются от игры к игре. Или я себе льстю… И не только мои способности. Раньше игра напоминала «ДОМ 2», теперь это нечто более оригинальное. А за окном (хотя это и не было никем замечено) проносилось нечто совершенно-невероятно романтическое: синие поля, синие леса, синие избы, синие тени на синем снегу, столько оттенков синего вряд ли когда-либо еще можно наблюдать. Затем синева стала разбавляться молочным утренним светом холодного солнца, пока совсем не рассвело, и день не пришел на смену волшебно-поэтическому утру. Электричка любезно высадила нас на станции, название которой моя девичья память, разумеется, не сумела запомнить. («Иренское» примечание инструктора). И вот мы двинулись в путь по шпалам, по сугробам, мимо проносились со свистом поезда (такая вот, кстати, романтика Свердловской ж/д: если поездам махать рукой – они приветливо свистят в ответ. Около получаса я любовалась частоколом леса и наслаждалась прогулкой. )
А вот и пещера, цель обнаружена, табор спелеологов активно переодевается, разбегается по кустам – любоваться видами, а зачем же еще?
Я с опаской заглядываю в зияющую дыру на белоснежном снегу, в которую ведет вполне прочная лесенка. Это мы-то, да туда, да со своими рюкзаками? «Аккуратнее! Он же совсем новый!» - думаю я, когда мой рюкзак, грохоча проносится мимо в грязную, пыльную бездну, и досадливо жмурюсь. Рюкзаки, в итоге, были по-свински уделаны, но никого это не огорчило. Пещера оказалась крайне маленькой. Сначала этот факт был оценен мною как резко отрицательный, но затем, осознав возможность новых открытий, приключений и авантюр, я резко переключила свое настроение на торжественно - эйфорическое. Предстоял обед, перед обедом в походе я всегда чувствую некоторое опасение: мало ли чего еще придумают товарищи – трупоеды? Мальчики ставили палатки и хаотично разбрасывали шматки гипса, создавая видимость ровной поверхности. Да, с приходом спелеологов пещера превратилась в настоящее аидово царство. После обеда я ярко ощутила преимущество ПБЛа перед наземным лагерем: не надо торопиться, можно все подробно рассмотреть, соваться в любую дыру. Хотя выходы на поверхность позволяют почувствовать весь невероятный контраст: белый снег, простор и ничего над головой или загадочные подземные дворцы, которые моя фантазия (очень далекая от здоровой) населяет то гномами, то пещерными медведями, то духами былых столетий… Сижу на камне, наблюдаю за людьми: Рома инфантильно суетиться, старается все успеть, все сделать; дядя Миша степенно доволен, улыбается, посмеивается над неопытными юнцами; Оля, похоже чувствует себя очень уверено; Ксюша капризничает и вредничает; Альбина буквально светиться, она в щенячьем восторге; Данил что-то то ли чинит, то ли зашивает, он весь – само сосредоточение, как будто даже уменьшился в размерах, сущая машинка «Зингер». Со стороны это напоминает коммунальную квартиру, в которой отключили электричество. Не успели мы исследовать все доступные шкуродеры и ракоходы, как нас погнали на топосъемку. «Фи! Как скучно!» - думалось мне, когда из мешочка извлекали бумажки, карандаши, рулетки. Но на деле оказалось куда веселее: бегать с рулеткой, замерзшей рукой царапать на бумаге измерения, постоянно все путая, и тупо смотреть на компас, пытаясь понять, что он хочет мне показать. Пришло время ужина. Меня, как всегда, кормят первой и, в качестве бонуса дают ложку риса сверху – я обречена всегда есть недоваренное из своей немытой тарелки. Я ем, все смотрят. Дядя Миша, жарко дыша на меня запахом лука и сала, пытается накормить меня фасолью с майонезом! О! Какая вопиющая гадость! Немытая тарелка – прикольно: среди горсти риса можно встретить макароны и налет утреннего кетчупа… Инструктора и Рома бросают все силы на откапывание нового шкурника. Когда мне удалось там побывать, уровень эйфории зашкаливал: узко, красиво, глина мягкая, словно перина и тонны породы над тобой. Пару раз поднимались на поверхность с целью посещения «дамской поляны». Наверно, это выглядело странновато: куча грязных людей в касках выныривает из пещеры, разбегается по кустам и ныряет обратно. Было около полуночи, когда население нашего лагеря стало разбредаться по палаткам, уж кто зачем… Палатка девочек не производила никакого шума, девочки лениво нежились в мягком огромном спальнике на ортопедических булыжниках, аки принцессы на горошинах. Сон уже окутывал меня липкой пеленою, когда я услышала манящие звуки гитары, а когда в соседней палатке начались бредово-душевные разговоры, я уже не могла усидеть на месте. Под каким-то глупым предлогом я заняла свободный угол в чужой палатке. Гитара в походе всегда удивительно сближает и притягивает, она создает потрясающую атмосферу родства и братства. За-ме-ча-тельно. Я вновь наблюдаю: Рома спит, бедное дитя, накопавшись и в конец измотавшись, впечаталось лицом в дно палатки, на живого он похож слабо; Альбина с Ксюшей лишь чему-то посмеиваются; Денис ухмыляется, будто знает что-то, чего нам знать явно не дано; Данил вызывает улыбку умиления, я не понимаю почти ничего из того, что он говорит, он похож на неадекватного черта, вылезшего из печной трубы; Сережа ведет весьма содержательные душевные монологи о рок-музыке, о фэнтези, о вегитариантсве… Перебравшись около 3 ночи к себе в палатку, я засыпаю не скоро – ортопедические скальные массивы подо мной жестоко мнут бока. Несколько раз просыпаюсь, снится шкурник, открываю глаза, но не понимаю, открыла я их или нет – тьма невероятная, снится голова, которую варят в котле и о которой рассказывал мальчик Данил, сниться бородатый негр, у которого в пещере фармацевтическая фабрика, сняться подвалы под пивзаводом и еще какая-то чушь. Утро подкралось незаметно, когда я уже не надеялась на его приход, казалось, что я представляю собой один большой синяк. На часах около 11-ти, на обещанный завтрак рассчитывать не приходится, в умеренной спешке собираемся в обратную дорогу. Переходя по узкому мостику через озерцо, Сережа, не сумев, очевидно, удержать равновесие, плюхнулся в воду вместе с гитарой и, кажется, Даниилом. Выбравшись на поверхность, чувствую новый прилив эйфории, разноцветный табор переодевается, причесывается, чистит перышки, каждый пытается приобрести хоть сколько–нибудь благообразный вид. На станции одной ложкой уплетаем торт, состоящий из орехов, печенья, шоколада, сгущенки, намешанном в грязном пакете. )
Кто-то играет в «дядю Мишу» (это когда люди с разных сторон набрасываются на дядю Мишу, а дядя Миша раскидывает всех по сугробам).
P.S. Уже стоя в автобусе, я с улыбкой вспоминаю все подробности поездки. Девочка Альбина в процессе рассказа о своих впечатлениях робко признается: «Да, кажется, я люблю этих людей!» Умиротворенно улыбаясь, я отвернулась к окну, зная, что чувствую тоже самое. Алена Лаптева, Пермь,ПКС, январь, 2007г. |
|||||||||||||||||||||||||||||
 |
| Ваши предложения и замечания |
|